Часть 1

События, послужившие сюжетом этого рассказа, произошли в разгар «демократических» преобразований, идеологом которых был Егор Тимурович Гайдар, и проводившихся в РФ под руководством Бориса Николаевича Ельцина. В поликлиниках и больницах еще работали врачи советской выучки, которые лечили своих пациентов не только таблетками и микстурами, а выслушав жалобы и посмотрев анализы и результаты медицинских исследований, могли заявить: «Знаете, что, любезный, мой вам совет: уезжайте из этих мест куда-нибудь подальше. Не подходит вам здешний климат». Или, в ответ на жалобы молоденькой девушки за двадцать на ее недомогания, посоветовать: «Замуж вам, милочка, побыстрее надо выходить. Обзаведетесь мужем, родите одного, другого ребеночка, и хвори ваши пройдут».

Но речь здесь пойдет не о том, какие знающие и умелые доктора в СССР были, а, если можно так выразиться, об их пациентах.

Михаил Васильевич, довольно импозантный мужчина, далеко шагнувший за шестой десяток лет жизни, крутил баранку своего не первой свежести «Жигуленка». Санаторий, путевку в который ему дали в «Отделе социальной защиты населения РФ» как инвалиду, был какой — то особенный, многопрофильный, лечили там многие болезни. И находился он совсем не на Югах, а здесь, можно сказать, под боком.

Вот поэтому, чтобы не мотаться общественным транспортом, и решил Михаил Васильевич для поездки использовать свой заслуженный и видавший виды «Жигуль».

Был уже четвертый час пополудни субботнего дня, когда Михаил Васильевич добрался — таки до санатория. Предъявил охраннику, вышедшему из домика проходной, санаторную путевку и, уточнив у него как ему добраться до приемной («ресэпшин» по-нынешнему), въехал он в распахнутые ворота и покатил по асфальтовой с выбоинами и колдобинами дороге, по бокам которой высились белоснежные березы вперемешку с раскидистыми соснами.

Метров через двести показался трехэтажный длинный корпус, возле которого на довольно просторной площадке толпились в ожидании своих хозяев сверкающие краской разного рода машины импортных марок. Приглядев свободное местечко, припарковал Михаил Васильевич своего «Жигуленка» и пошел вдоль здания искать регистратуру санатория. На глаза ему попалось объявление, висевшее на стене здания, со словом «ресэпшен» и стрелкой под ним. Следуя указаниям этого объявления, он скоро добрался до этого самого «ресэпшена» .

На «ресэпшене» за столом сидела моложавая, лет около тридцати, женщина.

- Здравствуйте! — поздоровался Михаил Васильевич: Простите, а как вас зовут?

- Здравствуйте. Галя — простодушно откликнулась женщина.

- А по батюшке?

- Да у меня до внуков еще далеко, так что можно просто Галя.

Михаил Васильевич положил на стол перед Галей изящную коробку с шоколадными конфетами, накрыв ее своими документами.

- Путевка у меня в трехместный номер. А можно мне дать одноместный? Я доплачу.

Галя взяла документы, метнула взгляд на Михаила Васильевича, смахнула коробку в ящик стола.

- Я храплю очень сильно. — приврав для убедительности, аргументировал свою просьбу Михаил Васильевич: Боюсь соседям моим не понравится.

- А как же супруга терпит? — улыбнулась Галя.

- А супруга… — сразу погрустнев, глухим голосом ответил Михаил Васильевич: Супруга ушла.

И добавил: в мир иной ушла. Оставила вот одного.

Галя оторвалась от бумаг, подняла взгляд на Михаила Васильевича. Лицо его погрустнело, глаза повлажнели. Казалось, что вот, вот из них закапают слезы.

Галя убрала улыбку, коротко вздохнула, проникнувшись сочувствием, и произнесла:

- Сейчас посмотрим, что можно сделать для вас.

Полистав один объемистый «гроссбух», взялась за другой.

- Михаил Васильевич. К сожалению, в главном корпусе все занято, нет мест даже и в двухместных палатах. Вот есть одноместный номер в домике. Но это метров триста от главного корпуса, в глубине парка. Там у нас их несколько таких домиков на два блока каждый. Блоки трехкомнатные: две спальни — одна двухместная, другая одноместная; общая комната с телевизором и холодильником. Удобства есть — душ с умывальником, туалет. Но это на блок. Согласны?

- Конечно! — оживился Михаил Васильевич.

Галя, озвучив сумму доплаты и получив согласие Михаила Васильевича, оформила заселение, назвала номер домика, вручила связку из двух ключей:

- Вот это ключ от входной двери, а этот — от вашего номера.

Рассказала подробно, как найти домик, пожелала приятного отдыха. Михаил Васильевич доплатил разницу стоимости одноместного номера.

Когда добравшись до домика, в котором Галя с «ресэпшена» определила Михаила Васильевича на жилье, он вошел в номер, его встретил женский обрадованный возглас:

- Зоя! Гляди какой сосед к нам пожаловал!

- Здравствуйте, милые дамы — откликнулся Михаил Васильевич и запустил комплимент: Вот не ожидал, что у меня симпатичные соседки будут, а не соседи.

В комнате, по всей видимости, «общей», про которую упоминала Галя на «ресэпшине», на диване, примостившемся возле стены, коротая время за просмотром телевизора, сидели две женщины. Одна из них, которую назвали Зоей, довольно полноватая, была лет под шестьдесят по оценке Михаила Васильевича, голова её повязана была по-деревенски белым платком, другая — значительно моложе. И выглядела стройнее Зои.

- Проходите, проходите, не стойте в дверях. Ваши апартаменты — вот здесь — показала моложавая женщина на дверь рядом с диваном

- А наша комната — вот там- махнула рукой на дверь в противоположной стене.

- Одну соседку уже знаю, как зовут. А вас, как кличут? Меня Михаилом родители звали.

- А меня — Вера — откликнулась моложавая.

- Ну вот и познакомились — Михаил Васильевич открыл дверь комнаты, втащил свой чемодан и сумку. Комнатка была небольшая: довольно широкая кровать у стены, впритык к окну стоял столик, рядом с ним — два стула. У противоположной от кровати стены примостился двустворчатый шкаф для одежды.

- Вы уже обедали? — повернулся Михаил Васильевич к женщинам: Я без обеда, может перекусим? У меня припасено.

- Да нет, мы тоже как — то мимо обеда проехали — откликнулась Вера: Не были еще в столовой.

И глянув на часы, поднялась с дивана:

- Ой! Пора уже и на полдник идти. Пойдемте.

По дороге в столовую знакомство продолжилось. Галя предложила перейти на «ты», Михаил не возражал. Оказалось, что обе они сегодня приехали из того же города, что и Михаил Васильевич. Зоя вкратце рассказала, что она родилась, выросла и бОльшую часть жизни прожила в деревне, работая дояркой в колхозе. Десять лет назад похоронила мужа, сын с невесткой заставили продать хозяйство и переехать к ним в город. Но четыре года назад они, получив приглашение, уехали на работу заграницу, возвращаться не торопятся. Так и живет одна.

Пока Зоя рассказывала о себе, они уже и пришли к столовой. В столовой переговоры с медсестрой, распределявшей прибывающих по столам, Вера взяла на себя, и они оказались за столиком на троих.

Почаевничав, вернулись к себе коротать время до ужина. Михаил Васильевич разложил вещи в шкафу, заправил постель. Переодеваться не стал: идти на ужин в спортивном одеянии посчитал не очень приличным.

Знакомство продолжилось. Михаил Васильевич рассказал, что он вот пять лет назад тоже остался без жены, дочь вышла замуж и уехала в США. Вера два года назад развелась с мужем, прожив два десятка лет и убедившись, что у них несовместимость характеров и взглядов на жизнь; детей так и не завели.

Ну а дальше…дальше в санатории о чем разговоры ведут? Да о болячках своих, о том, что привело в сие заведение. Михаил Васильевич приехал по сердечным делам, рассказал, что после похорон жены, месяц провалялся в больнице с инфарктом, получил инвалидность. Вера пожаловалась на боли в одной из грудей, образовалась там какая — то твердая припухлость, но судя по анализам, не раковая, а Зоя, смущаясь, коротко бросила, не вдаваясь в подробности:

- Да меня вот по — женски мучает.

Особенно долго засиживаться не стали — день был трудным, устали.

Воскресенье. Приема врачей нет. Поэтому день посвятили ознакомлению с территорией санатория.

В понедельник начались санаторные будни. Пришла медсестра и у всех троих взяла кровь для анализа, следом за ней появилась другая и вручила каждому бумажки, в которых указана была фамилия врача, номер его кабинета и время посещения.

Когда встретились снова в столовой во время обеда, Вера обратила внимание, что Зоя какая — то расстроенная, молчаливая. На вопрос, что случилось, махнула только рукой:

- Дома расскажу.

Весь остаток дня Зоя была какая — то задумчивая. И только вечером уже, когда Михаил Васильевич уговорил почаевничать перед сном, Вере удалось, наконец, разговорить Зою.

- Да вот и что делать не знаю. Врач какая — то непонятная. Посмотрела, пощупала, потом начала про семью расспрашивать: где муж, с кем живу. А потом и говорит: Все ваши болячки от отсутствия какого — то коитуса. Будет коитус — и болячки пропадут. А где этот коитус брать не сказала, усмехнулась только, что в аптеках это не продают.

Михаил слушал Зою, кусая губы, изредка улыбаясь. А Вера под конец не выдержала и расхохоталась.

- Ну и проблему себе нашла: коитус не знает, где взять!

Зоя с удивлением и даже как -то с упреком взглянула на Веру:

- Ну так врачиха — то не объяснила.

- Ну, Зоя Иннокентьевна! Сына родила, а где коитус брать не знает!

- Так подскажи, такая грамотная! — рассердилась на нее Зоя.

Вера все еще смеясь, махнула рукой в сторону Михаила:

- Да вот же тебе «коитус»! Рядом с тобой сидит. Договаривайся — и вперед, лечись!

И повернулась к Михаилу уже не смеясь:

- Миша! Ты ведь не откажешь болящей девушке полечить ее коитусом? Чего застеснялся? Не мальчик ведь уже. Жену схоронил, один живешь. Она тоже одна.

Зоя, открыв рот, слушала Веру. Посмотрела на Михаила, снова уставилась на Веру.

- Это ебаться, что ли? — выдала вдруг она чисто по — деревенски. Лицо ее зарозовело.

- Ну, можно и так сказать. — откликнулась Вера: Но зачем так грубо! Любиться. А что! Люди мы уже в годах, кто- то детей вырастил. Не девочки, мальчики, что в прятки играть.

Повернулась Вера к Михаилу и тронула его мягко за руку:

- Помоги, в самом деле. Или уже отслужил? — рука Веры скользнула на ширинку брюк Михаила и погладила.

- Да вроде нет еще. Встает по стойке «смирно» по утрам — смущенно ответил Михаил, отодвигаясь.

- Ну так за чем же дело стало! — бодро воскликнула Вера: Помоги.

Тут в разговор вступила Зоя:

- Да как это с чужим мужиком в постель лечь! Я окромя со своим Федотычем ни с кем не ложилась.

- Ну и где он теперь твой Федотыч? А Миша — вот он. И не «мужик», а мужчина во цвете лет! Смотри, какой ладный! Ляжешь под него разок, другой — и тоже родным станет.

- Миша! Ну что ты молчишь? Видишь женщина страдает. Помочь надо. Ты же тоже один уже сколько лет. Тебе ведь тоже нужно.

- Да я уже и забыла, как это бывает. Федотыч — то не шибко жаловал. Особенно последние годы. — вставила Зоя, смущенно.

- Ну вот и вспомнишь.

- А ты — то не забыл еще, как женщину ублажить? — обратилась Вера к Михаилу.

- Да так — неопределенно буркнул в ответ Михаил.

- Ну вот и договорились. Сегодня и начинайте «лечение» — подытожила Вера, похлопав по колену одного и другого: А, чего время терять.

И скомандовала Зое:

- Давай ка в душ, девушка. Да «красаву» свою намой как следует. И Мишу пригласи — он тебе спинку потрет для начала. Да и ты ему помоешь все, «коитус» его посмотришь. Ой! Время — то сколько уже! Давайте, давайте в душ. А я после вас уж пойду. Надо входную дверь на ночь закрыть — Вера взяла ключи и вышла из комнаты.

Часть 2

Первым в душ готовиться ко сну пошел Михаил Васильевич. Особого значения словам Веры о помощи соседке он не придал, но под душем помылся, почистил зубы. Довольный вернулся в свою комнату. Включил бра над изголовьем, выключил потолочную люстру и устроился на кровати почитать перед сном по привычке. Он уже было решил отложить книгу и нырнуть под одеяло, но тут раздался робкий стук в дверь. Михаил Васильевич набросил на себя одеяло и откликнулся:

- Входите, не заперто.

Ложась в постель, он решил не закрывать дверь в комнату на ключ.

Дверь скрипнула, и, смущенно улыбаясь, вошла Зоя Иннокентьевна. Из одежды на ней была надета легкая ночная рубашка с глубоким вырезом, из которого выглядывали груди. Подол рубашки едва прикрывал колени. С головы на плечи спускались довольно еще пышные волосы.

Прикрыв за собой дверь, Зоя Иннокентьевна нерешительно остановилась.

- Миша! А и правда, может, «полечишь»? — заискивающе улыбаясь, обратилась она к Михаилу Васильевичу: Ведь не для блуда пришла. Ну что делать — то! Болеть — то ведь тоже не хочется.

- Ну если не для блуда, ложись, будем лечить.

Михаил Васильевич откинул одеяло, подвинулся к стенке, давая Зое место на постели рядом с собой.

Все еще смущаясь, Зоя легла на спину рядом с Михаилом.

- Свет погаси — попросила Зоя.

- Ага! А как же я тебя «лечить» в темноте буду? — не согласился Михаил Васильевич, стаскивая с себя трусы. Затем он прихватил подол Зоиной рубашки и потянул вверх, оголяя бедра, живот. Открылся треугольник пухлого черного лобка без единого седого волоска, хотя голова уже на половину была седой.

- Ой! Зачем это! — Зоя Иннокентьевна попыталась удержать подол рубашки.

- Ты «лечиться» пришла или «что»? — пресек Михаил поползновения Зои: Давай — ка, приподнимись.

Зоя, смущаясь, присела, подняла руки. Михаил стащил с неё рубашку и бросил на пол возле кровати. Зоя опустилась на спину, закрыла ладонями свои объемистые груди и развела ноги.

- ЭЭЭ! Мы так не договаривались — добродушно произнес Михаил и отвел ладони Зои с грудей: Вот так совсем другое дело. Не прячь свое добро, предъяви «лекарю». Такую красоту и прячешь!

Михаил накрыл обе Зоины груди своими ладонями стал легонько поглаживать.

- Ох! — тяжело вздохнула Зоя: За всю жизнь первый раз к чужому мужику в постель легла.

- Ну вот, что, милая. С такими разговорами никакого «лечения» не получится. перестань хныкать.

Михаил Васильевич наклонился над лицом Зои и приложился своими губами к ее рту, языком поводил по губам, попытался проникнуть в ее рот. Не достигнув успеха, он обеими руками сжал одну из грудей Зои и нежно лизнул сосок. Потом повторил это же с другой. Снова перешел к первой и теперь уже вобрал в свой рот грудь Зои вместе с соском и стал щекотать его языком. Животом он прислонился к боку Зои. Член его отвердел и готов был к «бою». Зоя Иннокентьевна ощущала его своим телом.

- Мишаа! Давай уже вставь этот «коитус» — едва слышно попросила она.

Михаил Васильевич выпустил сосок изо рта, ладонь его руки переместилась на живот Зои, прошлась по пупку, достигла шевелюры лобка. Теперь пальцы теребили, как бы расчесывали довольно густые волосы Зоиного лобка, спускаясь все ниже.

- Ну, что же ты, Миша! Вставляй уже!

- Молчи, женщина! — наставительно произнес Михаил Васильевич и снова накрыл рот Зои своим, проникнув теперь в него языком. Ладонь его лежала уже на расщелине вагины, пожимала ее, пальцы теребили волоски на губках, а язык хозяйничал во рту Зои.

- Все будет в свое время. — оторвавшись от Зоиного рта, проговорил Михаил: Будет тебе и коитус.

Теперь Михаил занялся другой грудью Зои, а рука его продолжала хозяйничать между ее нижних губок. Пальцы раздвинули большие губки, добрались до малых. Прошлись по ним, а потом сначала один, а вслед за ним и второй палец нащупали ту самую заветную «пещерку» и скользнули в нее.

Это для Зои Иннокентьевны было ново, непривычно. Непривычно, но доставляло удовольствие.

- Мишенькааа! Ну что ты там делаешь!

Пальцы в «пещерке» жили своей жизнью: елозили туда, сюда, как будто что — то там пытались найти, то выходили наружу, то снова погружались. А губы Михаила теперь целовали живот Зои возле пупка и спускались даже ниже. Рот его засасывал кожу Зоиного живота, потом выпускал, и в дело вступал язык, зализывая место только что побывавшее в плену рта. Михаил перекинул одну ногу между ног Зои, и его твердый «друг» прижимался теперь к ее бедру ниже заветного местечка, которое уже жаждало принять его в себя.

От этих всех действий Михаила Зою бросало то в жар, то в холод, тело ее покрывалось испариной. Она уже не соображала, что с ней происходит, где она. Руки ее вопреки воле хозяйки то скользили по спине Михаила, то обвивались вокруг его шеи и покрепче прижимали его голову к телу. А губы Зои шептали на распев:

- Мииишаааа, Мииишеенька!

Михаил Васильевич перекинул и вторую свою ногу между бедер Зои Иннокентьевны, вынул пальцы из «пещерки», дотянулся до уха Зои и, прошептав: «Принимай», стал погружать своего «бойца» в Зоину «пещерку». Почувствовав, что в нее входит то, ради чего она и легла в постель к едва знакомому мужчине, Зоя охнула, развела шире ноги. Руки ее обвили шею Михаила и крепко прижали к груди.

- Ну вот, бери «коитус», «лечись»- шептал Михаил, качая своим задом, то погружая, то вынимая своего «дружка» из Зоиной «подружки» .

Зоя тихо лежала, отдав рукам Михаила свое тело.

Михаил ускорял свои движения, Зоя в ответ тихонько охала. «Подружка» же её очень радушно принимала погружавшегося в неё гостя. Хотя влагалище и охватывало ствол, но член легко скользил, раздвигая его стенки. На них появились какие — то «ребрышки», головка члена терлась о них.

Сколько времени это продолжалось, ни Зоя, ни сам Михаил сказать бы не могли. Но вот тело Зои пронзила какая — то судорога, ноги ее непроизвольно сжали бедра Михаила, влагалище стиснуло член, расслабилось, затем снова сжалось, отпустило. В ответ член тоже дернулся раз, другой. Выдал порцию содержимого своих «собратьев», шлепающихся о промежность Зои, затих, потом снова несколько раз дернулся, выплескивая, что там еще осталось в яичках. Михаил затих, сильнее прижался лобком, стараясь глубже втиснуть во влагалище член. Руки его стиснули плечи Зои, рот прижался к её губам. Минуту, другую полежав на Зоином животе, Михаил скатился и лег рядом с Зоей. Она приподнялась, потянулась к губам Михаила с благодарным поцелуем:

- — Спасибо тебе! Натрудился, устал. Ублажил старушку. Аж до сердца достал. Не побрезговал, не оттолкнул.

Михаил опрокинул Зою на спину, сам лег на бок, приподнялся, опираясь на локоть.

- Лежи, не ворочайся. Получила «коитус», вот и усваивай, лечись.

- И потом ты что такое говоришь: «не побрезговал, не оттолкнул». — продолжил с возмущением Михаил: Как так можно?

- Ну прости, миленький, не буду больше так.

Свободная рука его скользнула по Зоиному животу и накрыла ее «подружку», легонько сжала.

- Ой! Ты мне туда налил столько! Не только пизда мокрая, а и жопа, и простынь. Лежу вот на мокром, а ты даже пошевелиться не даешь. — Зоя Иннокентьевна по своему деревенскому воспитанию в выражениях не стеснялась и называла вещи их именами.

- Вот сколько прожила, троих родила, а что такие вкусности есть и не знала. Мой — то благоверный задерет подол до пупка, коленом ноги раздвинет, всунет хуй в пизду, потыкает сколько — то, спустит, отвалится, да и захрапит. — разоткровенничалась Зоя Иннокентьевна.

- Как троих родила? — удивился Михаил: ты же говорила, что сын только у тебя.

- Да родила — то троих, да выжил один. Дочки были еще, да померли. Одна тифом заболела, десять лет только исполнилось, а другая в три года от скарлатины померла.

- У меня спать будешь или к себе пойдешь? — перевел Михаил разговор с грустной темы. Рука его поглаживала Зоин живот, забравшись между ног, ласково похлопала, как бы успокаивая, губки вагины, пальцы потеребили волосы лобка.

- К себе пойду.

- Ты сейчас спать будешь ложиться, «мохнатку» — то не мой, утром помоешь. Пусть там все впитается — выдал инструкцию Михаил: Сейчас не торопись вставать, лежи.

И Зоя лежала рядом с Михаилом, молчала, переваривая случившееся. Где —то там, в глубине полыхала благодарность к этому мало знакомому человеку. И хотелось ей обнять его, целовать его всего, как он ее целовал. Но он не разрешал ей шевелиться. И все — таки, лежа на спине, гладила Зоя Михаила, куда могла добраться ее рука. Минут через десять, пятнадцать, Зоя уже и подремывать начала, Михаил разрешил:

- Ну, ладно, раз не хочешь со мной спать, иди к себе.

Зоя сползла с кровати, подняла свою ночную рубашку. Надела и пошла к двери.

- Зоя! Ты завтра это, приходи без рубашки. — бросил в след Михаил.

Зоя вернулась в свою комнату. На ощупь, не зажигая свет, добралась до кровати, легла и быстро уснула. Вера то ли спала, то ли делала вид, что спит.

Утром ее разбудила Вера:

- Эй, подруга! Вставай, завтрак проспишь, да и на процедуры надо.

Зоя открыла глаза, потянулась, лежа на спине.



- Ну, что? Как «лечение» прошло?

- Ой, и не спрашивай! — откликнулась, вставая с постели, Зоя: Жизнь прожила, а что такие вкусности бывают, и не знала.

-Ну вот, а ты еще отнекивалась.

- Велел без рубашки приходить, голой. А как пойду, у меня вон пузо — то какое! — прихватила Зоя ладонью вместе с рубашкой и оттянула живот.

- Ну, разве это пузо! По коленкам — то не бьет! Это животик! — Вера, не спрашивая даже разрешения, прошлась обеими ладонями по животу Зои, засмеялась: Ладно. Давай собираться на завтрак. Сходи, «лекаря» разбуди.

Михаила в комнате не оказалось. Зоя постояла в недоумении и вышла. Открылась дверь душевой, из нее появился Михаил в пижамных брюках, вытирая полотенцем голову. Зоя подошла и по — хозяйски обхватила его руками, мимолетно прижалась к груди. Подняла голову, потянулась губами к его рту с поцелуем.

- Встал уже? На завтрак не опоздаем?

Михаил наклонился, чмокнул в подставленные губы.

- Да, собираться надо. Иди, помойся. Сейчас уже можно.

За завтраком Зоя умильно поглядывала на Михаила, подкладывала ему на ее взгляд кусочки повкуснее. Вера, глядя на ее старания, посмеивалась.

День прошел в санаторных хлопотах. Вечером Михаил снова перед сном предложил почаёвничать.

- Ну, что, продолжим «лечение»? — обратился Михаил к Зое: Приходи через пол часика.

Вера широко улыбнулась, Зоя смущенно опустила голову.

- Ой, смотри-ка, зарделась, словно девочка! — засмеялась Вера и толкнула Зою плечом: Ладно, тебе! Дело житейское! Иди уже в душ, намойся. Я уберу здесь все.

Минут через сорок Зоя, не надев ночной рубашки, как велел Михаил, постучавшись, вошла и легла рядом с ним.

И все повторилось. Руки Михаила не оставляли без внимания ни одного участка Зоиного тела, губы и язык следовали за ними. Обцеловав шею, плечи и груди, спустились губы на живот и поползли вниз. Добрались до пупка, язык нырнул в его ямку.

- Миишаа! — взвилась Зоя.

Но язык с губами уже полз по животу дальше, туда, где курчавились волосики довольно пухлого лобка, туда, где между ног Зои хозяйничала рука Михаила. Вот губы захватили пучок волосиков и потянули, стали легонько трепать их в стороны. Отпустили. Скользнули ниже к Зоиным губкам, язык нащупал там между ними пупырышек, лизнул. Губы Михаила захватили этот пупырышек в плен, сжали.

- ААА! Мииишааа! — теперь уже в полный голос вскрикнула Зоя, обхватила голову Михаила руками и попыталась её поднять, оттянуть. Не получилось. Теперь и язык вступил в игру с пупырышком, взятым губами в плен.

Мииишааа! Ты чтооо — вскрикивала Зоя, сжимала его голову своими бедрами.

Михаил не останавливался, не обращая внимания на вскрики Зои. Губы его выпустили из плена пупырышек, скользнули ниже. Теперь они всосали глубоко в рот большие губки Зоиной вагины, сжали их, зубы Михаила даже чуть прикусили, но тут же ослабили хватку.

ААА! Миишааа! Нууу чтоо тыы деелааешь! — исходилась криком Зоя.

Два пальца руки Михаила скользнули внутрь «пещерки» и снова начали там хозяйничать, как — будто, что — то разыскивая. «Пещерка» изрядно текла уже.

-Миишаа! Нее мооогууу! — бедра стиснули голову Михаила, голени поднялись и легли ему на плечи, пятки стучали по спине.

Губы Михаила выпустили свою добычу, но им на смену пришел нос. Он раздвинул большие губки, ткнулся в малые. Следом за ним к малым губам устремился язык и начал

играть с ними.

- Миииишаааа! — Только и смогла выкрикнуть Зоя. Ноги ее ослабили хватку, соскользнули на простыню. Зоя заерзала, пытаясь освободиться от языка Михаила, хозяйничающего у неё между ног. Михаил вынул пальцы из «пещерки», приподнялся и скользнул своими губами по животу Зои к ее грудям. Освободившееся от пальцев место, занял теперь его твердо стоящий член, полностью заполнив все пространство влагалища.

Отдав должное Зоиным грудям и задорно торчавшим соскам на них, прильнул Михаил ко рту Зои. Язык его, раздвинув губы, скользнул в рот, встретился там с язычком Зои и принялся с ним играть. Член тоже не оставался в бездействии, выскальзывая и вновь погружаясь во влагалище, подчиняясь ритмичным неспешным качаниям низа живота Михаила.

- ЫЫЫАААА! — что — то мычала Зоя ртом, закрытым губами Михаила. Руки ее обвили шею, ноги поднялись, сжали бока Михаила.

Михаил нежно целовал Зою в губы, прикасался слегка к кончику носа, язык его пытался залезть в раковину уха. Вбирал в рот груди и играл с торчащими сосками. И все это время член его трудился во влагалище.

И вот снова, как и вчера, по Зоиному телу пробежала судорога, ноги её крепко сжали Михаила. Руки крепко притиснули Михаила к груди, разомкнулись и упали на постель. Ноги тоже соскользнули со спины, выпрямились бессильно, оставаясь широко разведенными. Вслед за этим член задергался, изверг все, что дали его собратья, во влагалище, добавив к его выделениям и свою порцию.

- Мишааа! Аж до сердца достал! — охала Зоя Иннокентьевна. Она лежала на спине, боясь пошевелиться, помня вчерашнее наставление Михаила, чтобы не вылилось из неё ничего. Даже приподняла согнутые в коленях ноги.

Отдышавшись, Михаил повернулся на бок к Зое. Обнял её, поцеловал, опустил голову на подушку рядом с Зоиной. Так они лежали, отдыхая, несколько минут.

- Ну, что, душенька довольна? — рука Михаила скользнула по животу Зои и легла на измочаленные мокрые волосы вагины, палец скользнул внутрь. Там было уже лишь слегка влажно.

- Мииишаа! — пропела Зоя. Одна её рука протиснулась под шею, другая — обхватила Михаила за грудь, потянула его на себя. Михаил же сам лег на спину, потеснив Зою, обнял, повернул на бок и уложил её голову себе на плечо. Свободной рукой он подхватил Зоину ногу и положил на свои бедра. Погладил спину, потискал ладонью полушария Зоиной попки.

- Ну, спать давай.

- Мишенька! — Зоя теснее прижалась к Михаилу и начала с жаром целовать плечо, грудь.

- Спи, спи! — ладонь Михаила похлопала по мягким ягодицам, утихомиривая Зою.

Вскоре оба они сладко сопели в четыре дырки.

Зоя проснулась еще до того, как зазвенел будильник. Осторожно, боясь разбудить Михаила, встала с постели, благо что она спала на краю, перелезать через Михаила не пришлось, выскользнула из комнаты. Пошла к себе.

Вера тоже уже не спала. Она даже уже умылась и теперь сидела на постели и наводила макияж.

- Жива? — улыбаясь, обратилась она к вошедшей Зое: Ты так кричала, что я даже хотела пойти к вам, посмотреть, что он там с тобой делает — на куски режет, что ли. Небось и соседям спать не дала.

- Ой, и не спрашивай, подружка! Такое вытворял, что по неволе закричишь! Дай — ка зеркало. Посмотрю, что он там мне с пиздой утворил.

- Зоя! — недовольно воскликнула Вера: Ну, что ты, в самом деле, по — другому сказать не можешь?! На людях еще ляпнешь!

- Ай! Да хоть горшком назови. Пизда — она и есть пизда.

Вера протянула Зое зеркало. Она села на свою кровать, развела по шире ноги и стала внимательно разглядывать промежность. Вера с интересом наблюдала за ее действиями.

- Да, нет. Все цело. — сделала заключение после осмотра Зоя. Вернула зеркало Вере, погладила себе между ног.

- Что, член очень большой? — с интересом спросила Вера.

- Да, что я, мерила, что ли! — отозвалась Зоя.

Накинув на себя ночную рубашку, Зоя вышла из комнаты.

Санаторные дни заполнены были лечебными процедурами, предписанными врачами, у каждого они были свои. После вечернего чая, вошедшего уже в традицию, Зоя теперь без доли сомнения и без всякого стеснения, намывшись в душе, шла в комнату Михаила. По-хозяйски расстелив постель, укладывалась и ждала, когда Михаил займется её «лечением».

Часть 3

Была очередная суббота. После вечера танцев в санаторном клубе сидели, как обычно, за чаем. И вдруг Вера выдала с игривым возмущением:

Ага! Зою — то «лечат», а меня кто «полечит»? Онколог сказал, что это не рак, но кроме массажа еще рассасывать грудь надо!

Как — то требовательно глянула на Михаила, подхватила рукой свою грудь и покачала ею.

Михаил глянул на Веру, перевел взгляд на Зою, снова взгляд его вернулся к Вере:

- А что, очень надо?

- Да вот врач посоветовала настоятельно.

И добавила, глядя на Зою:

- Врач сказала, что минут по пять сосочек сосать надо, как ребенок сосет. Родить — то я уже не рожу, из возраста вышла.

Зоя, сидящая рядом с Михаилом, приобняла его, и заглядывая в глаз, сказала:

- Миша! Ну что ты молчишь! Помогай!

Михаил в ответ прижал Зою к себе, чмокнул в кончик носа:

- Ну, если женщина просит, придется помочь.

- Да мне ведь много и не надо. — подала голос Вера: только грудь пососать, помять.

- Сегодня и начнем. — взяла инициативу в свои руки Вера: Сначала мне помнешь, а потом уж и Зоей займешься.

- Ты же не будешь ревновать его? — обратилась она к Зое.

- А что ревновать? Он что ли муж мне? — ответила Зоя.

Только Михаил улегся в постель, как в комнате вместо Зои появилась голая Вера.

- Даа! — только и смог промычать удивленно Михаил: Вот это явление Христа!

- А что? Не нравятся? Смотри какие симотяшечки. — Вера подхватила ладошками свои груди и покачала: Ты первый сосать их будешь. Я ведь не рожала.

Вера подошла к постели и сдернула простынь, которой был укрыт Михаил. Он было подвинулся, давая место Вере, но она возразила:

Лежи, лежи. Я сама на тебя лягу, чтобы у тебя руки были свободны.

И оценив мужское достоинство Михаила, добавила:

- О! А у тебя тоже красавчик достойный. Ты, что, и «коитус» мне, как Зое, вставишь?

Вообще — то я рассчитывала только на то, что ты мне груди рассосешь.

Вера легла на Михаила, обхватив своими ногами его бедра. Лобок ее угнездился точно на твердом члене.

- Ну, для начала надо все — таки поцеловаться — Вера прижалась ртом к губам Михаила, проникла языком ему в рот. Через минуту, другую оторвалась:

- Ну, вот. Теперь и «лечением» можно заняться.

Она приподнялась на руках и подставила сосок правой груди ко рту Михаила. Лобок ее при этом съехал на живот, и на члене теперь лежала Верина щелка. Михаил широко раскрыл рот, и в нем оказалась чуть ли не добрая половина Вериной груди. Язык его принялся за работу: поиграл с сосочком, спустился на саму грудь, начал ее лизать. Руки его легли на спину Вере.

- Ты соси посильней. Ничего, если засос сделаешь. И сосочек пососи. — давала указания Вера.

Михаил стал входить во вкус. Руки его крепко прижали Веру. Теперь он, сжав губами сосок, начал его сосать, словно грудной ребенок. Вера склонила голову и прижалась губами ко лбу Михаила.

- Грудь снизу пососи. Сильно. — прошептала Вера, вынула сосок изо рта Михаила, и подставила нижнюю часть груди к его рту.

Подчиняясь, Михаил так сильно всосал Верину грудь, что она даже тихонько ойкнула. Но тут же поощрила:

- Ага! Так, так.

Вера была значительно выше Зои. Поэтому, когда она подвинулась по животу Михаила, чтобы подставить его рту свою грудь, щелка ее «подружки» легла на отвердевший уже член. Губки ее слегка раздвинулись, приняв головку и ствол в образовавшуюся ложбинку. А Михаилов «дружок» вовсе и не возражал против такого.

Вера чуть приподнялась, вынув грудь, и подставила теперь другую. Михаил со знанием дела принялся за нее. Но теперь Вера, обхватив руками плечи Михаила, начала как — то странно ерзать низом живота, как бы пытаясь нанизаться своей щелкой на прижатый к животу член. Занятый грудью, Михаил сначала — то и не обратил на это внимания, но когда Верина рука скользнула между их животами, и ухватилась за его «дружка», он выпустил грудь и с удивлением произнес:

- Ты что?

- А что! Пусть и он потрудится! — смеясь, ответил задорно Вера и, приподнявшись, запустила Михаилова дружка себе во влагалище. Колечко входа плотно охватывало, даже сжимало ствол, но там, в глубине было на удивление просторно. Михаил начал двигать членом, потом подергал им, пытаясь нащупать стенки, но Вера пресекла все его действия:

- Лежи, не двигайся. Я сама. Ты грудями занимайся.

Михаил подчинился и снова занялся грудями Веры. Она тихо лежала на нем, обхватив его плечи руками, широко раскинув ноги. Иногда она, чуть приподнявшись, отбирал грудь и приникала своими губами к его рту. Поиграв язычком, она снова прижимала одну из грудей к его губам.

Через некоторое время Михаил обратил внимание, что члену его во влагалище стало не так уж и просторно. Колечко входа все так же плотно охватывало основание, а вот там, в глубине, ствол и головку ритмично касались влагалищные стенки. Коснутся и отпрянут, снова коснутся. Член в ответ непроизвольно тоже стал покачиваться. Вдруг Михаил с удивлением ощутил, что по члену течет струйкой что — то прохладное. Вот ручеек достиг яиц, по ним скатился до ануса. Такого у Михаила еще никогда не было. Вера уже не заботилась о грудях, ритмично скользила влагалищем по члену. Михаил почувствовал, что вот, вот кончит.

Наверное, почувствовала это и Вера. Она приникла к уху Михаила:

- Мне оставь! Спускай в меня.

Ноги Веры сжали бедра Михаила, лобок еще теснее прижался к его лобку. Вера затихла, как бы готовясь принять в себя извержение Михаилова члена. И он брызнул. Брызнул раз, другой, еще. И успокоился. Вера, обхватив Михаила, перекатилась на спину. Руки ее легли на его ягодицы, а ноги поднялись вверх. Время шло, а она все не отпускала Михаила. Ладошки то гладили, то нежно похлопывали его ягодицы.

На удивление член и не думал покидать позиции, оставаясь в полной «боевой» готовности. Михаил начал было качать, но Вера остановила его:

- Не надо. Мне хватит. Сейчас Зоя придет.

Руки ее скользнули Михаилу на шею, губы приникли к его губам.

- Спасиибо, миленький! Было чудесно! Дай — ка посмотрю, сколько ты мне тут медалей и орденов наставил.

Вера толкнула Михаила в бок, чтобы он освободил ее. Он скатился и лег рядом.

Вера поднялась с постели приподняла груди и попыталась разглядеть их нижнюю часть. Получалось плохо.

- В зеркале надо.

Подошла к постели склонилась и жарко поцеловала Михаила в губы. Потом поцеловала один его сосок, другой. Прошлась с поцелуями по животу, лизнула ямку пупка. И неожиданно приникла губами к головке все еще твердого члена.

- Ты что! — дернулся Михаил

- А что! — засмеялась Вера: Он ведь тоже потрудился. Надо поблагодарить!

Поцеловала еще раз в губы Михаила и пошла к дверям.

Михаил начал уже и дремать, когда пришла Зоя. Откинула простынь, привычно уже легла, обняла Михаила, стала целовать. Михаил не оставался в долгу. Член его, успокоившийся был, потерявший свою твердость, вновь воспрял. Михаил опрокинул Зою на спину, устроился между ее широко раздвинутых ног. Зоя охотно подставила свою «подружку». Михаил неожиданно для Зои подхватил под коленками ее ноги и взгромоздил себе на плечи. «Дружок» его отправился по проторенному пути.

Зоя от неожиданности ойкнула, обняла Михаила и потянула на себя. При этом колени ее легли на груди. Твердый член заполнил влагалище

- Ай! Мииишааа! — только и пропела Зоя.

- Что? Нравится? — отозвался Михаил, продолжая качать: Годится «коитус»?

- Миша! Не то что до сердца, аж до горла достал сегодня! Того гляди изо рта появится. «Налечишь», я завтра и с постели не поднимусь! — засмеялась Зоя.

Михаил с усердием продолжал долбить Зоину «подружку». «Дружок» его все не терял выправки. Прошло, наверное, не меньше часа, когда член дернулся раз, другой, выплеснул все предоставленное его партнерами во влагалище. Михаил опустился устало ей на грудь, прильнул к губам. Зоины коленки все так же мяли ее груди.

- Ну, как? Жива?

Зоя притянула голову Михаила, прильнула губами к его губам и протиснула язык в ему рот.

- Тяжело тебе! — Михаил попытался подняться, но Зоя удержала его.

- Своя ноша — не тянет. — руки её гладили спину Михаила: Натрудился! Отдохни.

Член его, хотя и разрядился изрядной порцией, но оставался все таким же твердым, как и в начале. И это удивляло Михаила.

Прошло сколько — то минут, Михаил, снял Зоины ноги с плеч приподнялся, скатился с нее, лег рядом. Поцеловал одну грудь, приник к другой. Лег на спину и притянул голову Зои себе на грудь. Зоя таяла от счастья. Благодарно чмокнула Михаила в ухо, нога ее легла на его бедра.

- Спать будем? — похлопал Зою по ее мягкой попке. И оба провалились в сон.

Санаторные дни начинались с хождения по лечебным процедурам. Встречалась троица за обедом. И уже вместе возвращались к себе в домик и укладывались на часок отдохнуть. Ну а вечером после ужина устраивали посиделки за чаем. А потом… Ну а потом, как только Михаил укладывался в постель, в комнате появлялась Вера. Скинув халатик, она по-хозяйски укладывалась в постель к Михаилу, укладывала его на спину подставляла груди. Михаил, сунув руку в трусы, укладывал затвердевший член себе на живот, притягивал Верину голову, целовал в губы, а потом переходил к «лечению»

Вериных грудей. После того первого Вера теперь трусики не снимала. Если же Михаил проявлять активность, прижимаясь своим твердым членом к ее вагине, она приподнималась, отобрав свои немалой величины груди, и делала внушение:

- Э нет, дорогой, мы так не договаривались!

Погрозив для верности пальцем, она снова укладывалась на Михаила и подставляла сосочки. Надо ли говорить о том, что, Низ живота когда она вставала, решив, что «лечения» уже достаточно, трусики ее хоть выжимай. Накинув халатик, Вера быстренько покидала комнату. А через минут десять, пятнадцать, ей на смену появлялась Зоя. Все так же смущаясь, она осторожно укладывалась рядом с Михаилом, обняв его, целовала и отдавала свое тело в его распоряжение и смущенно просила:

- А язычком сделай там.

И Михаил переходил к вагине Зои, язык его проходил по расщелине, раздвигая губки, до той самой заветной дырочки, пытался проникнуть и в нее, возвращался вверх до клитора, губы Михаила захватывали его в плен, и язык начинал играть с ним. Зоя всхлипывала, сжимала голову Михаила бедрами. Тогда Михаил приподнимался запускал своего «дружка» во влагалище Зои и не спеша начинал накачивать. Зоя не оставалась безучастной. Она притискивала Михаила к своим грудям, сжимала бедрами, ладони скользили по спине, достигнув ягодиц, нажимали на них, как будто хотели погрузить член еще глубже во влагалище. Низ живота её подавался навстречу лобку Михаила, стоны раздавались все громче.

Михаил ускорял темп, движения его становились резче. По телу Зои пробегала судорога, ноги ее крепко сжимали Михаила, потом расслаблено падали на простыню. Зоя затихала, а потом через минуту, другую она снова оживала.

Михаил с удивлением отмечал, что после того, как член его побывал во влагалище Веры, он долго оставался в «боевом» состоянии. Однажды, когда часы его остались на руке, Михаил отметил, что долбил он Зою больше часа. Зоя, чмокнув Михаила в губы, даже взмолилась:

- Мишенька! Хватит, миленький! Не могу уже! Помру сейчас.

Михаил уже и сам изрядно устал, а член всё стоял. Покачав еще несколько минут, Михаил обхватил ладонями Зоину попку, крепко притиснул вагину к своему лобку. Извергнув остатки спермы во влагалище, он, тяжело дыша, скатился с Зои, лег рядом.

Зоя, лежа на спине, приподняла, согнутые в коленях ноги, просунула под шею Михаилу руку, ладошкой другой руки, чуть раздвинув ноги, прошлась по вагине, как бы проверяя всё ли там цело. Повернула голову, куда — то там чмокнула Михаила, прошептала:

- Устал, миленький, отдохни.

Просунутой под шею рукой, привлекла к своему плечу голову Михаила. Через пару минут оба уже крепко спали. Проснулись они только, когда услышали голос Веры:

- Эй! Сони, трудяги! Вставайте! На завтрак уже пора.

Оставалось уже несколько дней пребывания их в санатории, когда Вера заявила:

- Надо уже записаться на автобус, а то без мест останемся.

На это Михаил ответил:

-Не надо! Я вас отвезу.

- Как это? — удивилась Вера: На закорках что ли? У тебя сил не хватит! Мы бабы в теле, а ты не молоденький уже таких таскать.

- Зачем на закорках. На машине. Она у меня тут на стоянке стоит. «Жигули».

Таким заявлением он не мало удивил женщин.

Пролетели последние денечки санаторного отдыха. Пока Михаил с Верой укладывали чемоданы и баулы в багажник, Зоя, сочтя, что она имеет на это полное право, по-хозяйски разместилась на переднем сидении рядом с водительским местом. Вера и не возражала, села на заднем сидении.

Как сложилась дальнейшая жизнь этой троицы?

Ну это уже другая не менее интересная история. Жили они долго, и еще не один раз отдыхали в санаториях.

Надо сказать, что «Женские» болезни Зою уже больше не мучали. И опухоли Вериной груди исчезли.

Да! На смену старенькому «Жигулю» появился появился у Михаила новенький вместительный «Форд». Инициатором покупки выступила Вера, вложив в покупку почти все свои сбережения. Добавила некую сумму и Зоя.